Виктор Грачев: Можно научить играть команду, но не футболиста

Продолжаем ретроспективу интервью прошлых лет. Один из самых ярких футболистов в истории "Шахтера" - Виктор Грачев, с которым мы поговорили в 2006-м.

Удивительная все же штука - время. Вроде бы совсем недавно его игре рукоплескали тысячи зрителей на стадионах и миллионы - у «голубых экранов». А сейчас ему уже пятьдесят. После завершения карьеры игрока был переход на тренерскую работу: симферопольская «Таврия», вторая и третья команды «Шахтера». Речь идет, как читатель уже наверняка догадался, - о Викторе ГРАЧЕВЕ, который 17 сентября отпраздновал свой юбилей. Наша беседа больше напоминала полуторачасовой монолог уже умудренного жизнью человека. Самое интересное из этого рассказа мы и предлагаем вашему вниманию.

«В «СПАРТАК» ШЕЛ РАДИ ЧЕМПИОНАТА МИРА»

Вроде бы неделю назад было только тридцать, а сейчас уже «полтинник» (смеется). Но я нисколько не жалею, что жизнь сложилась именно так.

Сложно сказать - может, надо было остаться в «Спартаке», или был смысл переходить в киевское «Динамо», а может, вообще не стоило никуда ехать? Допускаю, что надо было сразу приехать в «Шахтер»: в 1978 году меня приглашали одновременно «Торпедо» и донецкий клуб. Но «горняки» опоздали буквально на три дня - я уже написал заявление с просьбой зачислить в московскую команду.

Какой-то рок, фантастическое стечение обстоятельств не дали мне сыграть на чемпионатах мира. До сих пор нехорошее ощущение в душе - главные футбольные турниры планеты в Испании и Мексике прошли мимо меня. В 1982 году я переходил в «Спартак» только из-за чемпионата мира. Но две тяжелые травмы поставили крест на мечте сыграть в Испании. Еще через два года, в 1984-м, недостижимой мечтой стал Лос-Анджелес, хотя я знал, что попаду в заявку олимпийской сборной СССР. Сидели тогда на сборах в Новогорске, тренировались усиленно. Готовились ехать в США - нам уже выдали полный комплект олимпийской экипировки. Но потом было принято политическое решение бойкотировать Олимпиаду, и рубашки с костюмами остались только в качестве воспоминания.

А в Мексику, в 1986 году, не попал потому, что буквально за месяц-полтора до старта чемпионата мира сборную СССР принял Валерий Лобановский. С его предшественником, Эдуардом Малофеевым, у меня были отличные отношения, и я всерьез рассчитывал на то, что надену футболку сборной. Но назначение Лобановского рассеяло все мои иллюзии.

Дело в том, что в начале января 1986 года мы очень серьезно поругались. Незадолго до того я отдыхал в Сочи, куда за мной приехали динамовские «селекционеры» - Владимир Веремеев и Михаил Коман. Пригласили в Киев, где со мной побеседовали и Лобановский, и первый секретарь ЦК КПУ Владимир Щербицкий, неравнодушный к «Динамо». Я успел даже квартиру посмотреть, которую мне давали, а в качестве финального аккорда - написал заявление о приеме на работу. В «Динамо».

Однако после Нового года я в Киев не улетел. Потому что третьего января явился на сбор «Шахтера». Вот только меня даже на базу не пустили! Представляете, каково! Объясняли это тем, что в обкоме партии дали такое распоряжение, чтобы не накалять отношений с Киевом. Наш первый секретать обкома лично дал распоряжение: в раздевалку Грачева не пускать! Дня три этот «приказ» выполняли. Потом все утряслось. Но с того момента великий тренер Лобановский просто-напросто перестал со мной здороваться.

Только когда я уже работал тренером в «Таврии», и мы сыграли вничью с его «Динамо» - 3:3, Валерий Васильевич подошел, пожал мне руку и сказал: «Ты сделал хорошую команду».

МОСКОВСКИЙ ЭТАП КАРЬЕРЫ

Вообще Москва для меня - тяжелый город. Все время чувствовал себя не в своей тарелке: постоянные болячки, микротравмы, фурункулез. А вот жену там все устраивало. И когда из «Торпедо» уходил, - она не хотела уезжать из столицы, и когда возвращался из «Спартака» в «Шахтер» - тем более. У меня в Москве не сложилось. Когда пришел в «Торпедо» - молодой был, неопытный. А там сразу столкнулся с тем, что в команде были две группировки игроков: новоприбывшие, которых пригласил назначенный на пост главного тренера Владимир Максимович Сальков, и коренные москвичи, которые принялись его «плавить» как только начался чемпионат. Хотя на предсезонных сборах мы обыгрывали всех, особенно доставалось динамовцам: «чистили» и Москву, и Киев, и Тбилиси. Но как только начался чемпионат, пошли «закулисные игры». Мне в течение матча в лучшем случае давали одну-две нормальные передачи. В итоге я сыграл двенадцать игр, а потом… Потом пошли фурункулы, один за другим, тело начало чуть ли не гнить. Что только не делали: и переливание крови, и препаратами разными лечили - ничего не помогало. Но вот вернулся в Донецк - все как рукой сняло.

А в «Спартаке» мог заиграть. Если бы не травмы. Стимул был подобающий - манила футболка сборной СССР! Ни квартира с московской пропиской, ни машина, ни какие-то особые финансовые условия - только красная футболка с буквами СССР на груди.

Очень интересно было поработать с еще одним патриархом советского тренерского цеха - Константином Бесковым. В его команде игралось довольно легко. В «Шахтере» я все старался сделать сам: получить мяч, обыграть двух-трех защитников и нанести удар по воротам. Когда такой же «фокус» я проделал на одной из тренировок в «Спартаке», то потом ко мне подошел Юра Гаврилов и объяснил, что от меня требуется совсем другое: барражировать возле штрафной площади соперника, открываться под пас, а полузащитники найдут способ сделать мне точную передачу. А у Константина Ивановича я на всю жизнь запомнил фразу, которой стараюсь придерживаться и в своей тренерской деятельности: «Можно научить играть команду, но научить играть одного футболиста - практически невозможно».

НЕУТОЛЕННЫЕ ЕВРОАМБИЦИИ

Еще одна душевная боль - 1984 год, еврокубковая дуэль с «Порту» в четвертьфинале Кубка кубков. По сей день считаю, что португальскую команду мы вполне могли пройти. Не показали они ничего выдающегося. А затем в полуфинале нам бы противостоял шотландский «Абердин» - тоже довольно-таки предсказуемый соперник. Глядишь, и в финале КОК могли сыграть. Представьте, какой был бы праздник в Донецке! И вполне ведь могли это сделать - дойти до финала, где нам бы противостоял итальянский «Ювентус». Казалось бы, вот она победа. Только протяни руку и возьми. Нет, упустили. В Португалии, хорошо еще - не при своих болельщиках. Причина проста: тогда на зимних сборах мы немного не рассчитали собственных возможностей. Проще говоря, в португальском матче обессилели еще в первом тайме. Это сейчас «Шахтер» готовится к сезону за границей, в режиме наибольшего благоприятствования. А тогда мы месили грязь в Адлере, Сочи. Посмотрел бы я на теперешних «горняков», попади они в те условия. Да на второй-третий день половина команды сбежала бы не то, что со сбора, - из страны бы уехала!

Поле в том поединке было сырое, вязкое, хотя газон - идеальный. Минут тридцать я смог нормально отбегать, а потом, несмотря на то, что со скоростной выносливостью никогда не было проблем, просто «сел». Как, впрочем, и вся команда. Да и арбитр нас тогда просто «убил», придумав «левый» пенальти. Хотя это и неудивительно - кто тогда мог пустить «коммунистическую» команду в полуфинал еврокубка? Для этого надо было сыграть на три головы выше соперника, чтобы даже судья ничего не смог сделать. А мы с «Порту» сыграли только лишь на равных.

ПЕРВЫЕ ЮНОШЕСКИЕ СЛЕЗЫ

Начиналась моя карьера очень просто - сызмальства гонял мяч во дворе. Потом играл в городских соревнованиях «Кожаный мяч». В родном Дзержинске шестьдесят-восемьдесят команд разыгрывали этот Кубок. Я играл с ребятами 1953-1954 года рождения. Был маленьким, лысым, но бегал очень быстро (смеется). Лысым - потому что родители стригли «под машинку» из-за неоднородности цвета волос на голове. А поскольку тогда вышел на экраны фильм «Фантомас», то и прозвище мне придумали очень быстро. Стоило только нашей команде зайти на стадион, как тут же раздавалось: «А «Фантомас» приехал? Против кого играет его команда? А-а-а, ну тогда он пятерик положит, можно и на поле не выходить». Лет в тринадцать-четырнадцать на меня обратил внимание тренер дзержинской юношеской команды класса «Б». Подходит и говорит: «Завтра ты приходишь на стадион, у нас в три часа дня тренировка».

Естественно, я обрадовался. Отец купил рюкзак, я в него загрузил всю форму, пришел на стадион гораздо раньше и стал ждать. Вижу, подъехал автобус, из него вышла бригада крепких парней, практически мужиков, им лет по шестнадцать-семнадцать. Я испугался - да они меня просто затопчут! - и убежал. На следующей игре «Кожаного мяча» снова подошел тот тренер, узнал, почему я не пришел (хотя назвать истинную причину было ой как непросто), и сказал, что если и в следующий раз прогуляю тренировку, то мне несдобровать. Уж в городском финале «Кожаного мяча», проходившем на центральном стадионе, аккурат перед игрой основных составов, я точно не сыграю. Но страх был сильнее - на следующую тренировку я снова не явился. Вернее, снова убежал, как только увидел тот состав.

В финал наша команда вышла, но я игру, как и обещал тот «деспот», смотрел с трибуны. И когда мы уступили - 1:2, то не скрывал слез, не стесняясь переполненных трибун.

«ЗАСВЕТИЛСЯ» В МАТЧЕ ПРОТИВ «ШАХТЕРА»

Теперь, по истечении стольких лет, переосмысливаю этот эпизод - надо было не бояться. Если бы я сразу пошел в группу подготовки дзержинского «Шахтера», то получил бы футбольное образование. В итоге мне пришлось ждать два года. А получилось как - играл уже с ребятами своего возраста, и на сей раз городской «Кожаный мяч» был наш. Как-то так вышло, что на одну из игр не явились соперники, и вместо той команды мы сыграли с группой подготовки нашей команды мастеров. Обыграли их - 3:2, вот какая команда была у нас на поселке! После чего их тренер Петр Васильевич Новиков взял меня к себе. Ну и еще одним, во многом определившим мою судьбу, матчем стала товарищеская игра против… донецкого «Шахтера». Мне уже было семнадцать, мог играть как за юношей, так и за основной состав «Шахтера» дзержинского, что и небезуспешно делал (как сейчас помню - за юношей забил 24 мяча, а за взрослых - 13).